В одной деревне жил очень злой колдун. Однажды под Новый год он решил растопить весь снег в деревне. Вышел он к реке Озерке и стал произносить заклинание:

 -    Фекс-кривекс, мили-трекс… - он обнажил желтые, кривые и гнилые зубы, седые волосы развевались на нарастающем ветру. – Фервекс, гандол, фурункул, заболят гланды!!! – последние слова он выговорил очень быстро. Вдруг поднялась сильная метель, крупными хлопьями повалил снег, ветер разбушевался, завывал, трепал деревья, сорвал с колдуна шапку и унес далеко за деревню.

  -  Ах ты, черт! – выругался колдун. – Опять заклинанье перепутал! Нужно исправлять. Санар-хусейн, угар-жаря, - стал он произносить другое заклинание. – Голова сырая, не болят гланды!!!

 Но вышло только хуже. Непогода усилилась. Колдун хотел убежать, но споткнулся и запутался в полу своего серого плаща. Старик упал лицом в снег, но поднялся на четвереньки и пополз, словно ползет собака, все время прячась от кого-то.

 

***

Голубой глаз. Большой голубой глаз. Большой голубой глаз стал огромным голубым глазом. Огромный голубой глаз стал большим голубым глазом, подзорная труба перевернулась, и большой голубой глаз стал маленьким голубым глазиком.

 -    Димка, прекрати баловаться! – прозвучал звонкий женский голос. В комнату вошла невысокая женщина со слегка вьющимися черными волосами, доходившими ей до пояса. Светлые голубые глаза словно сияли странным и таинственным светом. Когда она поворачивала голову, они на мгновение приобретали зеленоватый оттенок.

Ловким движением руки она выхватила подзорную трубу из рук мальчика лет пяти, и теперь подзорная труба блестела в ее руках.

 -    Мама! – мальчик повернулся на стуле, следя, как мать убирает трубу в один из многочисленных шкафчиков. Его губы были воинственно сжаты, левый глаз прищурен.

 Неожиданно Димка вскочил, подбежал к матери, схватил ее за руку и хотел укусить (в шутку, конечно), но ему это не удалось: женщина легко обхватила его голову рукой и прижала к себе.

 -    Ну, хватит, сынок. Пойдем, поужинаем, а потом будем елочку наряжать. Угу? – сказала она, ласково поглаживая сына по голове.

 -     Елочку? – повторил Димка за матерью. А потом радостно воскликнул:

 -     А я лучше не буду ужинать. Я сразу пойду наряжать елку.

 -    Ну, покушать-то надо, заяц. Иначе не сможешь поднять даже самую маленькую игрушку.

 -    Я не заяц, я – тигр! – закричал мальчик и умчался на кухню.

 Женщина улыбнулась, глядя ему вслед, и посмотрела в окно.

 -    Какая буря… - произнесла она задумчиво, подошла к окну и задернула шторы.

 

***

 

Колдун дополз до своего дома, вбежал в него, хлопнул в ладоши, и по комнате разлилось приятное тепло. Старик подошел к старому креслу, стоящему у камина, глянул на печь и в ней загорелся огонь. Колдун захихикал, и хихиканье его было таким же, как и голос: противным и скрипучим.

-    Ха! Хоть снег и не растаял, но праздник я все равно испортил! Пусть эти мерзкие людишки еще попробуют сказать, что я неумеха-колдун! Тара, тара, тара-ра! – пропел злобный дедуля, и тут изо рта у него потекла пена, а по комнате разлетелись мыльные пузыри. Колдун давился пеной, выплевывал ее, вместе с ней выплюнул собственный зуб, но так ничего и не добился. Он вновь упал на четвереньки, а пена все текла. Стрик ползал по полу, оставляя за собой мокрый след.                                                            

 

***

 

 В этой деревне, которая называлась Зеленая, жил восхитительный кузнец. Звали его Гномом, за то, что тот был очень мал ростом. Вот и сейчас он направлялся к ведьме Елене, а над сугробами виднелась лишь его голова. Остальное же тело барахталось в снегу. Да еще и метель, вызванная колдуном, бросала ему в лицо охапки снега.

            Так шел он к Елене, а ее дом был на другом краю деревни. Тяжело пришлось кузнецу. Вдруг он услышал, сквозь шум ветра, громкую ругань. Гном обернулся и увидел высокого молодого человека. На улице было темно, и кузнец не мог разглядеть его лица при всем желании.

 -    Здравствуйте, Гном! – поздоровался он.

Кузнец поджал губы. Он не любил, когда его так называли, потому что был очень добродушен и, порой, не мог разобрать, когда это дружеское приветствие, а когда – издевательская шутка. Поэтому он предпочел бы, чтобы его называли Манфред Обдурохманович, но в деревне почти никто не знал, что его зовут Манфред Обдурохманович Сварогов-Пермевзятовский.

            Однако вскоре на губах гнома заиграла улыбка. Кузнец узнал в молодом человеке своего друга Андрея Рунова.

 -    Привет, привет, Андрюшка. Слушай, а ты не мог бы меня проводить? Не то сам я не дойду.

 -    А куда ты иде… - Разбушевавшийся ветер бросил Андрею в лицо горстку снега.  – Идешь? – закончил мужчина.

 -    К Елене, - ответил, улыбнувшись, Гном. – Она меня попросила пару ножичков поточить.

 В ответ Андрей задумчево покивал головой.

 -    Слушай, пойдем уже! – сказал Гном, нервно осматриваясь. – А то меня уже совсем замело!

 -    Что?.. А, да, конечно, - Андрей взял Гнома подмышки, достал его из сугроба, посадил на плечи, и друзья направились к Елене. На плече у Гнома висела толстая продолговатая сумка, которая все время била Андрея по макушке. Но мужчина не обращал на это внимания. Он думал: с одной стороны хорошо, конечно, что они идут к Лене. Он снова увидит свою любимую женщину, будет любоваться, как блики пробегают по ее черным волосам.… А вот с другой стороны, она, как всегда будет говорить с ним, как с маленьким. Ему, в конце концов, уже тридцать один год, а она относится к нему, как к ребенку, а не мужчине!

 

***

 

Стук в дверь оторвал Елену от занятия под названием «Наряжаем елку». Она пошла открывать дверь, а Димка продолжал это трудное и ответственное дело. Лена открыла дверь, и в комнату ввалились молодой человек с кузнецом на плечах.

 -    Белогвардейцы на границе! «Зеленые вперед и с песней! Песню запевай!

 

За серебряной рекою

Купали девушек кони…

 

То есть… это… купали девушки коней, разумеется! Здорово, Ленка! – поздоровался, наконец, Гном.

 Девушка взирала на эту веселую компанию, скрестив руки на груди, и выразительно подняв брови. На такое способен только их кузнец. Хорошо еще, что похабные песенки не начал распевать. А тот продолжал болтать, как ни в чем не бывало:

 -    Ух, еле добрались до тебя! Если б не Андрюха, точно утонул бы в снегу! Слушай, а это не ты, случайно, такую метель развела? А?

 -    Не говори ерунды! С чего мне устраивать ураган? – воскликнула Елена с раздражением. Чуть что не так, то сразу она виновата!

 -    А кто ж вас, ведьмаков, разберет? То вы добренькие и милые, а как рассердитесь – деревни сносите!

 -    Ты что, обалдел! А ну пошел вон с такими обвинениями! – рассвирепела ведьма. Она уперла руки в боки и нахмурила брови, глядя, как Гном с невинным видом расхаживает по ее чистой кухне, оставляя мокрые следы.

 -    Да, ладно, не обижайся! – примирительно сказал Гном. – Пошутил я, просто.

 -    Ничего себе шуточки! – воскликнула  Елена и посмотрела на Андрея. Тот оперся локтем о косяк входной двери и откровенно веселился, наблюдая за этой сценой.

-    Ладно, заходите. Но в следующий раз за такие шуточки… - погрозила она кулаком Гному.

 В этот момент на кухню вбежал Димка, размахивая блестящей елочной игрушкой.

 -    Здорово, Димон! – поздоровался Андрей

 -     Привет! – ответил Дима и повернулся к матери. - Мама, там к нам в окно кто-то заглядывает. Я точно видел!

 Недолго думая, Елена почти бегом устремилась в гостиную. Обежав круглый стол, стоящий в центре комнаты, она осторожно приблизилась к окну. Одна из штор была отодвинута. Это Димка выглядывал на улицу. За окном кружилась метель, В темноте бился в окно ветер, но никого не было видно.

 -    Ты чего переполошилась то, Лен? – в комнату вошел Гном, а за ним Димка и Андрей. – Ну, показалось мальчишке в темноте, подумаешь?

 -    Нет, не показалось, - ответила Лена, медленно отворачиваясь от окна. Как же надоели эти недоверчивые люди! Все вынюхивают и подсматривают!

 -    Лена, ты о чем задумалась, - вывел ее из размышлений Гном. – Может, хоть чаем напоишь? А то пока я тебе ножички тащил, чуть ноги не отморозил! Вот! – сказал он, протягивая ей длинный сверток. – Решил сам принести, а то некоторые вынюхивают что-то вокруг кузницы. Еще чего доброго увидят, что у меня оружие валяется!

 -    Спасибо тебе, - Лена подошла и взяла у Гнома сверток. – Ты мне очень помог. Что ж, пойдемте пить чай. Дима, ты с нами?

 Димка подумал, бросил игрушку, которую все еще держал в руках, на кровать и отправился вместе с матерью и гостями на кухню.

***

В избушке, стоящей на отшибе, наконец, отплевавшись от пены, колдун стал разговаривать сам с собой:

 -    Вот дурак! Совсем забыл, что эта тарарайка – заклятие для чистки рта! А у меня – от чистки рта от зубов! Опять два зуба выпало, как будто их у меня много! Ну и черт с ними! – закончил колдун свою речь и стал раздумывать, чем бы еще напакостить этим негодным людишкам. Его буйная фантазия разыгралась не на шутку. От удовольствия то и дело потирая руки и противно хихикая, он не сразу заметил, что его нос стал расти и раздуваться. Наконец, заметив перемены в своей, и без того противной внешности, он стал ругаться на все лады и махать руками, словно ветряная мельница. Видимо, он снова случайно произнес заклинание.

***

Пока колдун придумывал, чем бы напакостить деревенским жителям, а Елена, Гном, Андрей и Димка наряжали елку, в одном из домов, в том, где жил Андрей с родителями, разговаривали две женщины:

 -    Да, а платки-то, платки! Шелковые с золотой вышивкой! Но и цена у них сумасшедшая. А муженек мой отличился! Купил нож, а он столько стоит, просто кошмар! Чуть не убила этого оболтуса! – сетовала Софья Михайловна, мама Андрея.

 -    А наш кузнец? Обратился бы твой Колька к нему, Гном бы ему замечательный нож сделал. Да и дешевле гораздо.

 -    Сделал бы. Но этот оболтус, детективов начитался, считает, что наш кузнец – маньяк. Ходит теперь по ночам к кузнице, разнюхивает что к чему. Попробуй, уговори его теперь!

 -    А где Андрюшка? Что-то его не видно.

 -    Ушел гулять. Это в такую погоду! Весь в отца пошел, такой же дурень! Ушел, а я теперь волнуюсь. Если бы ты не пришла, все локти бы пообкусала, наверно.

 -    Он что, с ума сошел!?

 -    Угу, от ведьмы, как ее… Елены, вот, - сказала со злостью Софья Михайловна.

 -    От Елены, - протянула ее подруга. – А ты знаешь, какие про нее слух ходят?

 -    Знаю, а как же! Она пьет младенческую кровь…

 -    Да, я не про то. Говорят, эта ведьма мужа своего сама убила. Колдовством-то не мудрено! А еще сказывают, будто взглядом она в камень умеет превращать.

 -    Ох, не может быть! – прижала ко рту ладонь мать Андрея.

 -    Да, да! А еще говорят, что это она старого деда Афанасия в могилу свела! И еще я слышала, что кто ее поцелует, через неделю и умрет!

                                                              ***

 На следующий день, тридцать первого декабря, буря была… Деревья вырывало с корнем, снег бился в окна так, что стекла звенели.

 -    Сыночек, посиди дома, никуда не уходи. Понял? – говорила Елена Димке.

 -    Мама, а ты куда? – спросил он.

 -    Димочка, ты же видишь  какая буря. Я думаю, она колдовством вызвана. Я пойду искать колдуна, который ее вызвал.

 -    А зачем?

 -    Не буду говорить, - Елена улыбнулась, но на душе у нее скребли кошки. Если она не сможет снять это заклинание, то вся деревня погибнет.

            Она подошла к столу и взяла тот сверток, что принес Гном. В нем оказались два великолепных меча. Девушка убрала клинки в наспинные ножны, глубоко вздохнула и вышла на улицу. Серые тучи заволокли небо, огромными хлопьями валил снег, клубилась метель, завывал ветер. Он был такой силы, что мог бы свалить с ног взрослого человека, а потому люди сидели по домам и не высовывали за дверь даже носа.

            Но Лена не обращала на все это никакого внимания. Она шла по улице совершенно спокойно. Буря не трогала ее. Буря боялась. Она осмеливалась лишь трепать черный ведьменский плащ, да теребить длинные волосы. Поэтому, Елена спокойно дошла к реке. Она встала на то самое место, где стоял колдун, когда вызывал бурю.

 -    Уилоо мьяно! – пропела она не своим голосом. И через мгновение пред ней пристал колдун. Вокруг двух волшебников вилась и злилась буря, а они вели степенный разговор:

 -    Ведьма! Как тебе нравиться мое произведение? – спросил колдун, хотя ему приходилась хуже, чем Елене.

 -    Отвратительно, - прямо ответила она. – Сними заклятие, колдун. Сними, иначе не уйти тебе живым.

 -    Я не могу.

 -    Почему?

 -    Не получается.

 -    Что ж… - медленно проговорила ведьма. – Нет причины, нет заклинания! – с этими словами она извлекла из наспинных ножен два великолепных клинка. Они были сделаны из очень твердого металла, рукоять украшена большим сапфиром в форме двенадцатиконечной звезды, а по клинку шла затейливая и очень тонкая, едва заметная, резьба. Елена рассекла мечами воздух крестообразным движением и тут же направила правый - на колдуна, левый – к реке.

 -    Нет! Прошу не убивай меня! Не-е-ет! Я больше не буду! – умолял колдун, стоя перед ней на коленях.

 -    Пощадить тебя? – холодно рассмеялась Елена. – А скольких ты загубил, уже забыл!? Сколько деревень подобных этой превратил в прах? Будь ты хоть на толику сильнее, от Зеленой уже давно остался б один пепел. Поэтому проси пощады у Бога, старик. А я тебя не пощажу.

 Елена отвела правую руку назад, а левый клинок пронесся над головой колдуна: тот успел наклониться. «Увернулся», - подумал он, но был не прав. Это Елена хотела, чтобы клинок прошел у него над головой. Следующий удар последовал мгновенно. Старый колдун не успел ничего понять или подумать, как правый клинок опустился на его бедовую голову, и… колдуна не стало в этом мире.

 Елена аккуратно вытрала клинки о снег, не обращая внимания на бушующую пургу, убрала мечи в ножны, повернулась лицом к реке и свела ладони так, что между ними осталось сантиметров десять. Ведьма закрыла глаза и сосредоточилась. Между ладоней стал зарождаться яркий сиреневый огонь. Он постепенно разгорался, разрастался и, наконец, вспыхнул клубком жгучих языков пламени. Елена подняла руки над головой и пропела заклинание.

            И грянул гром, по всему небу сверкали молнии, пурга поднялась жутким смечем  и… все стихло: снег прекратился, тучи уползли вдаль, снежная поземка, клубясь и извиваясь, убегала куда-то далеко. Легкий ветерок теребил длинные волосы Елены. Сама она прислонилась к дереву, все еще с закрытыми глазами. Не легкое это дело, снимать неправильное заклинание. Наслать его может даже ребенок мага, не умеющий колдовать, но последствия такого волшебства всегда ужасны. Магия – опасная вещь, и шутить с  ней нельзя. Любая ошибка может повлечь смерти десятков живых существ, разрушению городов и сел.

            Из раздумий Елену вывел мужской голос. Кто-то громко звал ее по имени.

            Девушка открыла глаза и повернула голову на голос. К ней спешил Андрей в шапке-ушанке, нелепо одетой на голову, и смотрел на нее. Она знала. Что он сейчас скажет: «Убирайся ведьма!» Ей это слышать не в первой. Лена в изнеможении опустилась на землю, и по ее щекам потекли горячие слезы. Почему вот так всегда? Стоит только людям увидеть труп у твоих ног, сразу записывают тебя в ранг чудовища. Вот и Андрей так же. А ведь ходил к ней все, влюблен был. А теперь…

 Из груди у нее вырвались глухие рыдания. Каково же было ее изумление, когда она поняла, что андрей ничего не сказал. Более того он ее обнял. Похоже, что он все понял…

 

***

            - Девять! Десять! Одиннадцать! Двенадцать! Ура! С Новым годом! – радовался народ, вышедший на улицу, чтобы всей деревней встретить праздник. Над головами у всех расцветали яркие феерверки и никто не обращал внимания на пару молодых людей. На плечах у мужчины сидел ребенок, чтобы ему было лучше видно феерверк.

            - С Новым годом, - улыбнувшись Андрею сказала Елена.

            - С Новым годом, - ответил он ей. – Успела загадать желание?

            - А какой в этом смысл? Думаешь, оно бы сбылось, – засмеялась ведьма.

            - Я в прошлом году загадал. И сбылось, - ответил мужчина, притянул ее к себе и жарко поцеловал. Димка скромно закрыл ладошками глаза.

 

КОНЕЦ.